...Искусство — единственная серьезная вещь в мире, но художник — единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным. Оскар Уайльд
Видеть в жизни больше, чем бытие - идеал, красоту, небесный промысел - это одно составляет предмет Искусства
...Искусство, не имея никакой настоящей причины - может быть, есть самое очевидное доказательство бытия Бога. Мастер Каморки

2015/12/15

Источники и пути "Российского безрассудства" - интерпретация новейшей истории журналом The American Interest

Российское безрассудство нацелено на то, чтобы заставить Запад согласиться на крупную сделку на условиях Кремля. Но независимо от того, примет ли он эту сделку или отвергнет, Запад и Россия дорого заплатят за это.

В условиях разваливающегося международного порядка российская система персонифицированной власти — отжившей конструкции, утратившей способность к самообновлению — каким-то образом еще продолжает держаться. В своей борьбе за выживание она осуществляет стратегию, согласно которой она одновременно и «вместе с Западом, и на Западе, и против Запада». Сначала перевоплотившись путем развала старого государства (Советского Союза) и теперь сотрудничая с либеральными демократическими странами и имитируя их институты, Система взяла курс на сдерживание Запада.



Готова ли Россия к конфронтации с Западом? Вряд ли. Может тогда российский лидер — камикадзе? Путин не похож на самоубийцу. Он должен знать, что настоящая конфронтация с Западом станет непосильным военным бременем для сокращающегося российского бюджета. И, что еще важнее, находящаяся в международной изоляции и отодвинутая на второй план Россия не смогла бы оставаться великой державой. Сохранение статуса великой державы — это главное (и, похоже, единственное), чего добился Путин в глазах россиян. А если учесть интересы класса российских рантье, благосостояние которых зависит от интеграции с Западом, вполне понятно, что холодная война с Кремлем маловероятна. Российская система, скорее, пытается выжить в глобализованном мире и внутри Запада — но на своих собственных условиях. Кремль хочет сидеть за одним столом с ключевыми мировыми игроками, но при этом он хочет, чтобы они уважали право России трактовать международные нормы так, как она считает нужным, и признавали то, что Кремлю необходимо подкреплять свою легитимность внутри страны с помощью антизападной политики. Здесь возникает вопрос: «А как насчет конфронтации из-за Украины?» Могу поспорить, что продолжительного затяжного конфликта из-за Украины Кремль не планировал — он, скорее, надеялся, что западная либеральная демократия стерпит аннексию Крыма и все, что за ней последовало. Путинские отношения с Западом на протяжении последних 14 лет — и его личный опыт общения с такими европейскими лидерами, как Ширак, Берлускони, Саркози, Блэр, Шредер и, наконец, Обама — видимо, убедили его в том, что Запад, возможно, и будет выражать некоторое недовольство, но в итоге примет его условия и пойдет на сделку. Кроме того, именно это постоянно и слышала российская политическая элита от своих западных партнеров, которые как мантру неустанно твердили: «Давайте пойдем навстречу России». В российском политическом лексиконе «идти навстречу» равносильно слабости. Как заявила Россия в своей внешнеполитической доктрине в 2013 году, эпоха Запада закончилась: «Возможности исторического Запада доминировать… сокращаются». Решение Путина о захвате Крыма было основано на его уверенности в том, что авантюру на Украине забудут — так же, как забыли войну с Грузией, после которой была предпринята перезагрузка американо-российских отношений. Санкции, введенные Западом в ответ на войну на Украине, должно быть, повергли Кремль в шок, а для Путина стали ударом в спину. А поскольку в ушах российских лидеров все еще звучали отголоски тех мантр с призывами «пойти навстречу», Кремль совершил ошибку, рассчитывая, что Запад признает эту новую реальность. Так что западные сторонники идеи «пойти навстречу России» несут ответственность за действия Кремля — по крайней мере, косвенную.

А как насчет агрессивного поведения Москвы на протяжении последних двух лет — в том числе ее балансирования на грани войны с НАТО? В российской политической культуре есть традиция «принуждения к общению» — то есть усиления давления с целью заставить предмет желания пойти на диалог. Примером такого принудительного общения являются вторые минские соглашения.
Сирийская авантюра Москвы лишь повторяет эту модель поведения. Цель этой войны — нарушить изоляцию России и дать возможность Кремлю вернуться в лигу мировых сверхдержав, а судьба Асада, нефть и баланс сил на Ближнем Востоке — это средства достижения этой цели. Решающим фактором здесь является время: Европа, поглощенная своими собственными проблемами, и завершающий свой последний срок президент США, утративший свое прежнее влияние, дали Кремлю время для достижения успеха. Дерзкие и рискованные действия Кремля должны заставить западных лидеров согласиться с его новыми условиями — ради того, чтобы не допустить следующего раунда его агрессивных действий. Соглашение «Минск-2» с Меркель и Олландом, в котором Россия была негласно признана агрессором и одновременно посредником в разрешении конфликта, создало у Кремля впечатление, что Запад рано или поздно одобрит тот мировой порядок, который Москва пытается установить. Согласно этому миропорядку, каждому из игроков позволено трактовать правила игры как ему хочется, и в нем нет четких границ между миром и войной, силой и законом, реальностью и ее имитацией, союзником и врагом.

Этот порядок будет удобен и для многих на Западе — для тех, кто не приемлет правовых догм или привык к заманчивому (и прибыльному) прагматизму нескольких последних десятилетий. Такой сомнительный мировой порядок является наилучшей средой для российских рантье, где они смогут поддерживать связь с «Лондонградом» и при этом изолировать российское общество от западного идеализма. Кроме того, такой порядок позволит российскому режиму основывать свою легитимность внутри страны на антизападной риторике и в то же время принимать участие в работе западных институтов международного управления. В этом двусмысленном и сомнительном мире российская система сможет сдерживать Запад, не беспокоясь об угрозе сдерживания в отношении ее самой, и подрывать Запад изнутри. Здорово придумано: такого добиться и почти даром! А вот холодная война, в отличие от этого, была глупой стратегией. Ведь гораздо лучше при помощи шантажа заставить своего противника участвовать в своем цивилизационном проекте.

Правда, следуя этой политике, Россия может попасть в две ловушки. Первая заключается в том, что трудно заглушить пламя военно-патриотического рвения и фанатизма, требования сохранить «крепость Россию» могут помешать Кремлю в заключении грандиозной сделки с Западом. Вторая ловушка — это, по мнению Запада, «уловка-22», то есть любая сделка, которая позволит Кремлю трактовать международные правила игры по своему усмотрению, сведет на нет последовательность, согласованность и единство западных принципов. Но отказ от сделки с Россией может разозлить российского слона, и он разнесет в щепки западную посудную лавку. Вряд ли западные либеральные страны готовы к противостоянию с противником, обладающим ядерным оружием. Ситуация тупиковая, и, похоже, выхода из нее нет — во всяком случае, пока Запад будет отстаивать статус-кво, сложившийся после окончания холодной войны, выйти из этого тупика не получится.

Лилия Шевцова — внештатный старший научный сотрудник Брукингского института и член редакционного совета журнала The American Interest.

СПЕЦИАЛЬНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ

Отец Андрей Ткачёв о Владимире Путине - божий человек на своем месте

...Без раболепства и чинопоклонства. Здравый и трезвый поп о государе и текущем моменте.    Мастер Каморки