Юрий Болдырев о намеренном умолчании в «деле ЮКОСа»
Две предыдущие статьи - см.ниже («Почему мы все в долгу у скупщиков краденого?» и «Как противостоять игре в поддавки со скупщиками краденого?») я посвятил вопросу о том, как снять со страны тяжелое и совершенно необоснованное ярмо в полсотни миллиардов долларов, возникшее в связи с проигрышем России в Гаагском третейском суде дела по иску акционеров ЮКОСа.Интересно, что наряду с позитивными откликами, на некоторых интернет-ресурсах я получил и ряд откликов негативных. От упреков в аморальности моей позиции в связи с тем, что мол «акции ЮКОСа покупали и вполне добросовестные граждане», и сетований на мое переключение на мелкий меркантильный вопрос, в то время, как в Новороссии люди гибнут… И до обвинений в попытке выгородить и даже спасти нынешний путинский режим. Что ж, придется кое-что пояснить. С учетом же того, что люди читают статьи не сериями, а случайным образом, придется напомнить о сказанном в предыдущих статьях.
Краткое содержание предыдущих серий Суть заявленного мною ранее в том, что:
- во-первых, в результате многоходовой растянутой во времени комбинации мы все (не власть, а именно мы) оказываемся в долгу у воров и их с виду чистеньких и благообразненьких подельников - скупщиков краденого;
- во-вторых, Договор к Европейской энергетической хартии нашим парламентом не ратифицирован, и потому нет оснований признавать как его нарушение, так и вообще подсудность России Гаагскому третейскому суду, проистекающую из этого не ратифицированного договора;
- в-третьих, наша исполнительная «вертикаль» недвусмысленно играет с мировым сообществом скупщиков краденого в поддавки, необоснованно признавая подсудность России внешнему суду, направляя в него своих представителей и даже участвуя в отборе судей;
- в четвертых, в связи с тем, что исполнительная «вертикаль» тем самым превысила свои полномочия (договор-то парламентом не ратифицирован), у парламента есть основания принять специальный закон, запрещающий исполнять решения внешних судов, подсудность которым России возникла из не ратифицированных парламентом договоров, а у Конституционного суда также есть основания признать анти-конституционным подведение России под юрисдикцию судов, подсудность которым возникла из не ратифицированных парламентом договоров.
Почему бы не сыграть в «дурачка»? Но время идет, прошло уже более недели, мы (страна), в буквальном смысле, «на счетчике», но тишина – Парламент в отпуске, Конституционный суд - подозреваю, что тоже. И только МИД что-то мямлит про возможность «апелляции», тем самым лишь усугубляя ситуацию. Апеллировать-то собираются именно к тем, подсудность кому должна быть сейчас срочно признана в принципе неконституционной.
Конечно, мы все понимаем, что нынешняя наша «вертикаль» фактически распространяется не только на исполнительные структуры, но и на Парламент и Конституционный суд. Но, если бы тот самый путинский режим, который я якобы выгораживаю, не играл бы со скупщиками краденого в поддавки (за что я его уж никак не оправдываю), то у его главы не было бы проблемы «сыграть в дурачка» - самому инициировать признание действий его и его правительства неконституционными.
А именно: самому негласно отдать необходимые указания и затем сделать вид, что это такие совершенно самостоятельные Парламент и Конституционный суд не признали его и его правительства прежние действия, обвиняют его в превышении полномочий и, чем черт не шутит, могут и до импичмента довести. Все дальнейшее – наши внутренние дела: до импичмента пока, очевидно, все равно не дойдет. Но перед внешним миром были бы совершенно чисты: в аналогичной ситуации (при не ратифицированном договоре и несогласии Конгресса и Верховного суда с действиями президента) у США никаких внешних обязательств точно не осталось бы.
Кстати, если бы наши Парламент и Конституционный суд так сейчас и поступили бы, согласитесь, было бы любопытно послушать, как и в чем тогда Запад бы их обвинял. А заодно и Президента: мол, имея неформальные возможности повлиять на Парламент и КС (и тем самым в западных же представлениях – в очередной раз задушить демократию), тем не менее, этими возможностями не пользуется и не требует от других ветвей власти признать все его действия законными и конституционными. А то и, может быть, порекомендовали бы Президенту «демократично» всех разогнать - повторить переворот 93-го года…
Кому будет хуже? Вернемся к претензиям, сформулированным в ряде комментариев к моим предыдущим статьям по этой теме. Пройдем по ним в обратном порядке, начиная с вопроса, защищаю ли я своей позицией и своими предложениями нынешний режим. Что ж, напомню старый анекдот:
- Папа, если цену на водку поднимут, то ты станешь меньше пить?
- Нет, сынок, это ты станешь меньше есть…
Аналогия, надеюсь, понятна. Совершенно неуместно даже предполагать, что вследствие выплаты присужденных России «компенсаций» в пользу акционеров ЮКОСа головка нашего нынешнего олигархического режима станет меньше жировать. На самом деле станет еще меньше бесплатных операций для нуждающихся даже и по жизненным показаниям. Скорая помощь начнет приезжать только к тем, кто уже начал остывать, а до того – пожалуйста, в поликлинику. Бюджетных мест в вузах как-то поуменьшится, и стипендии еще сильнее отстанут от минимальных потребностей даже на бумагу и шариковые ручки. Санитарно-эпидемиологические требования к школам и детским садам станут еще мягче, чуть ли не соревнуясь с требованиями тюремными. Налоги для большинства простых людей ползуче вырастут, начиная с введения дополнительного налога с продаж. А по стране все более привычно будет ездить, расходуя средства не только на все дорожающий бензин, но и на платную автодорогу. Вследствие чего стоимость всего, что перевозится по тем же дорогам, будет вновь расти и расти.
И что – радоваться этому? Не пытаться противодействовать? Потирать руки, руководствуясь идеей «Чем хуже – тем лучше»?
«Мелкий меркантилизм» и единство стиля власти
Может быть, я недостаточно четко выразил главную мысль, но она в том, что нынешний режим продолжает играть со скупщиками краденого в поддавки, и мы не должны делать вид, что этого не видим. А если нас – критиков нынешней власти – бесконечно упрекают в отсутствии «конструктива», то, пожалуйста, вот он. Вот вам план действий по прекращению игры в поддавки – только реализуйте. Не хотите? Так, как минимум, знайте, что вашу двойную игру видят насквозь, равно как и ваш отказ от нормального, в интересах страны, выхода из ситуации.
И разве в ситуации не полной ясности «игры» вокруг Новороссии, специально подчеркиваю, игры куда более сложной и противоречивой, пример вскрытия масштабной игры нашей власти в поддавки с ворами и их подельниками на примере дела ЮКОСа не актуален?
Кто в ответе за предысторию собственности? И, наконец, о моральной стороне «дела ЮКОСа» и о «добросовестных гражданах», покупавших акции.
Каждый день на основных радиостанциях слушаем рекламу риэлторских агентств, в которой разъясняется, что главное – предыстория квартиры или дома, и что вы, простые граждане, сами ни за что в этом не разберетесь – обращайтесь в то или иной агентство, где квалифицированные юристы изучат вопрос досконально…
Бывает ли и ошибка – покупка квартиры с плохой предысторией и затем изъятие ее в пользу законного владельца без выплаты покупателю компенсации? Сколько угодно. И никаких в связи с этим исков в Гаагский и прочие внешние суды. Мол, сам виноват, что не разобрался. Хорошо это или плохо – отдельный вопрос. На мой взгляд, можно и должно защитить сферу недвижимости так, чтобы подобные ситуации в принципе не могли возникать. Но пока есть то, что есть. Все признают, что купивший собственность с плохой предысторией – сам рисковал. Купивший же собственность с предысторией заведомо сомнительной – сам и виноват.
Почему же в отношении акций ЮКОСа из этого правила должны быть исключения?
То есть, на вопрос о том, жалко ли мне акционеров ЮКОСа (не исходных воров, но «добросовестных приобретателей» акций), потерявших собственность, я отвечаю однозначно:
тех, что были в забытьи или не здравом уме – жалко, но не более, чем всех тех, кто по ошибке купил квартиру с плохой предысторией и затем ее лишился, но никакой компенсации от России решением Гаагского суда не получает;
- тех, кто был в здравом уме – не жалко абсолютно, ибо они имели возможность элементарно ознакомиться с отчетом Счетной палаты России о кредитно-залоговых аукционах и, соответственно, для меня они – сознательные скупщики краденого.
Дело ЮКОСа – с какого момента отсчитывается? Ключевой момент в «деле ЮКОСа» - момент первоначального отсчета времени. Например, для Виктора Геращенко, который, как тогдашний глава Госбанка банка страны, знает многое об истории банковской структуры «Менатеп» и которому, надо понимать, как давнему соратнику, под занавес дела доверили поуправлять «ЮКОСом», этот момент начинается с преследования ЮКОСа в 2003-м году. Для меня же – более чем десятилетием раньше. Сначала создается банк «Менатеп», который быстренько оказывается одним из так называемых «уполномоченных» банков - хранителем средств федерального бюджета. Затем указом Ельцина объединяются лучшие, наиболее рентабельные госактивы в нефтяной сфере и создается корпорация «ЮКОС» - под будущую приватизацию всех этих активов оптом в одни руки. Но тогдашняя (середина 90-х) преимущественно левая по своему составу Дума не соглашается включить эти активы в госпрограмму приватизации…
Отступление 1. Помните, нам все рассказывали, что приватизация (в т.ч. Норильского никеля, ЮКОСа и т.п.) была аморальной, но законной – потому что, мол, законов нужных не было? Так вот, это – целенаправленная ложь. Законы были, но они мешали грабить.
Если тогдашний парламент не свой, не карманный и, следовательно, законы в стране «плохие», скажем, не «нужные», мешающие грабить, а грабануть хочется, то что делать? Правильно – попытаться законы обойти.
Отступление 2. Обратите внимание, олигархи и их приспешники нам до сих пор рассказывают сказки, что, мол, виноваты чиновники – они нарушали законы, а олигархи, мол, ни в чем не виноваты – действовали в соответствии с тогдашними правилами. Еще одна очевидная ложь. Не было никаких отдельно - чиновников и отдельно – олигархов (или будущих олигархов). Была уния, организованная (или постепенно организовывавшаяся) как мафия.
Кому нужно было обойти законы? Будущим выгодоприобретателям – будущим олигархам. Но действовали они в тесной (надо полагать, небескорыстной) связке… Нет, ни с какими не с чиновниками, а с высшими руководителями государства.
Результат – весьма простая и поражающая своей наглостью (от безнаказанности) многоходовая комбинация власти и олигархата – описанная в отчетах и иных документах (обращения к Генпрокурору и т.п.) тогдашней (еще до Степашина, при Кармокове) Счетной палаты. Подробно, с приложением и ряда документов, все это описано и в моей первой книге «О бочках меда и ложках дегтя» (2003 г.), в главке «Как скупили у нас курочек, несущих золотые яички, за наши же денежки».
Зачем в 93-м расстреливали Верховный Совет
Суть махинации коротко. В одном и том же 1995-м году, практически одновременно:
- у правительства образуются «излишки» валютных средств в семьсот миллиардов долларов (и это при массовой неоплате госзаказа предприятиям, полугодичных задержках зарплат бюджетникам и т.п.), которые оно кладет на депозиты в несколько частных коммерческих банков – без каких-либо залогов;
- тому же правительству не хватает бюджетных средств, ради чего оно берет кредит у частных коммерческих банков – те же семьсот миллионов долларов, но уже под залог, через процедуру «кредитно-залоговых аукционов»;
- в результате «под залогом» на год фактически у тех же структур, в которые только что на депозит положены бюджетные средства, оказываются самые сливки сырьевой части российской экономики – Норильский никель, ЮКОС, Сибнефть и др.
- в федеральный бюджет на следующий 1996-й год правительство изначально даже и не закладывало средства на выкуп залога.
Через год «залогодержатели» перепродали залоги фактически сами себе по совершенно смешной цене – порядка всего лишь годовой прибыли от эксплуатации находившихся в их управлении «залогов».
Наш – тогдашней Счетной палаты – вывод был однозначен: совокупность сделок должна быть признана притворной, а сами сделки – ничтожными. Я тогда был не прокурором, выносящим персональные обвинения, а зампредом Счетной палаты – иная компетенция. Тем менее, мой человеческий вердикт был и остается однозначен: все, без исключений, участники этой беспрецедентной махинации (как со стороны власти, так и со стороны «выгодоприобретателей») – мошенники и воры, которым место исключительно в тюрьме. Да и то – лишь в ситуации моратория на смертную казнь…
То есть, внимание: одно дело – приватизация вообще. Там, действительно, масса случаев несправедливого и аморального, но хотя бы формально законного. И совсем другое дело – кредитно-залоговые аукционы. Здесь совершенно очевиден изначальный сговор и масштабнейшее мошенничество, прямо нарушавшее и тогдашние законы, подпадавшее и под тогдашние нормы уголовного законодательства.
Но не для того уже тогда строилась «вертикаль», не для того за два года до этого был осуществлен госпереворот, чтобы могли торжествовать справедливость и законность.
О том же, кому на самом деле должны быть адресованы претензии «бедных» акционеров ЮКОСа и о том, как нам вообще относиться к ползучему распространению на нас элементов западной судебной системы (да еще и на фоне западных же санкций) и чему в этом процессе нам жизненно необходимо противодействовать, а также о фундаментальных дефектах методов действия наших властей – в следующих статьях.
________________________________
Почему мы все в долгу у скупщиков краденого?
Юрий Болдырев о решении Гаагского третейского суда по иску акционеров ЮКОСа
Итак, решение принято. Мы с вами (не правительство России, не какие-то там «они», а именно мы с вами) должны акционерам ЮКОСа 52 миллиарда долларов. Делим на без малого сто пятьдесят миллионов человек и получаем по три с лишним сотни долларов с души. Включая стариков, неимущих и младенцев. То есть, в пересчете на более или менее дееспособных, с кого, собственно, и возьмут, получится примерно по тысяче с носа. Кто-то скажет, что не так-то и много, мол, вытерпим. Но кто нам гарантирует, что это последнее, что мы должны добрым зарубежным «инвесторам»? Какие основания подобное не то, чтобы предполагать, но даже допускать?
Хотя нет, неверно. Сравнительно дееспособные могут чуть расслабиться. Эти деньги будут брать не путем взимания с дееспособных, а, прежде всего, напротив, путем недодачи сравнительно слабым и потому безответным – старикам, инвалидам, детям…
Но, все-таки, как же подобное случилось?
Версий в публичном пространстве развивается, собственно, всего две.
Версия первая – «либеральная». Антирыночный путинский режим обокрал самую лучшую и самую прогрессивную в России нефтяную компанию, а ее руководителей ни за что на долгие годы упрятал в тюрьму. Под давлением то ли нашего внутреннего, то ли мирового общественного мнения в преддверие Олимпиады руководителя ЮКОСа из тюрьмы, наконец, выпустили. Справедливость же в мировых торгово-экономических делах и в отношениях собственности все равно в конце концов торжествует – в силу того, что на Западе есть суд, и он – настоящий, непредвзятый.
Версия вторая – «пропутинская». Национальный лидер «прищемил хвост» олигархату, показал, кто в стране хозяин, национализировал природные ресурсы. А наш стратегический противник, тесно интегрированный с транснациональным капиталом – мировым олигархатом, не мытьем, так катанием, все пытается повернуть дело вспять, вернуть страну в состояние «лихих девяностых», используя для этого, в том числе, судебные процедуры, навешивая на нас необоснованные долги.
Ну, а как же на самом деле?
Попробуешь сейчас сформулировать, как дело обстоит на самом деле и, в частности, в чем ошибка (или преступление) нынешней власти, опять загнавшей нас в необоснованные долги, и получишь обвинение: мол, задним умом все крепки. Потому мне и приходится сейчас браться за эту тему: имею моральное право, так как занимался этим вопросом по роду прежней службы, а также писал об этом и десяток, и полтора десятка лет назад.
Сейчас же, в этой статье, остановлюсь подробно только на одном аспекте: почему и на основании чего решение принимает Гаагский третейский суд и насколько оно для нас обязательно. Это, разумеется, далеко не самое принципиальное в «деле ЮКОСа». Но это весьма существенно применительно к данному решению Гаагского третейского суда.
Есть у России некоторая зацепка, которая может позволить не исполнять решение Суда. И за это нужно благодарить не нынешнюю исполнительную власть (всю – от Ельцина до Путина), а … Парламент. Тот самый, что принято представлять у нас как недееспособный и потому бесполезный. Причем, прежде всего, не нынешний, выстроенный по стойке «смирно» перед Президентом и исполнительной «вертикалью», а прежний, из тех самых «лихих девяностых» - преимущественно тогда левый и национально ориентированный. Именно этот тогдашний «недееспособный» парламент, вопреки всему давлению властной «вертикали», категорически отказался ратифицировать Европейскую энергетическую хартию, послушно подписанную властью исполнительной. Не без гордости могу сказать, что есть в этом и мой, хотя и небольшой вклад. Мы – тогдашняя независимая от президента и исполнительной власти Счетная палата – дали резко отрицательное заключение на Европейскую энергетическую хартию и не рекомендовали парламенту ее ратифицировать. Ключевую же роль, разумеется, сыграли депутаты (не все, а повторю, левых и национально ориентированных фракций), те, кто, собственно, голосовал против ратификации – на них здорово давили, но они не поддались.
Теперь, спустя семнадцать лет, Гаагский третейский суд присуждает акционерам ЮКОСа компенсацию от Российской Федерации в 52 миллиарда долларов, ссылаясь на то, что Россия нарушила своими действиями эту самую Энергетическую хартию – не ратифицированную Россией. Конечно, вопрос о той или иной степени обязанности государства выполнять соглашение, подписанное, но не ратифицированное, имеет право на существование. Во всяком случае, если подпись руководителей государства под соглашением так и не отозвана. Но это уже, согласитесь, вопрос дискуссионный.
Ведь на то и процедура ратификации соглашений парламентом, на то парламент и отвечает за бюджет (выделяет бюджетные средства), чтобы никакие обязательства исполнительной власти, не подкрепленные согласием парламента, не могли влечь за собой финансовых обязательств из бюджета государства. То есть, поясню, одно дело – требование не осуществлять явных действий вопреки подписанным (но еще не ратифицированным) соглашениям, и совсем дело другое – пытаться налагать на государства финансовые обязательства в связи с действиями глав государств и правительств, не поддержанными народом и его представителем – Парламентом. Слабые государства и безвольные власти, разумеется, можно и в этом смысле «нагибать» как угодно. Но применительно, например, к США, совершенно невозможно себе представить, чтобы не ратифицированные Конгрессом соглашения могли налагать на эту страну какие-либо даже самые минимальные финансовые обязательства.
Таким образом, фиксируем, что вопрос об обязательствах России здесь, как минимум, дискуссионный. Стоит низко поклониться нашей российской Государственной Думе, не ратифицировавшей семнадцать лет назад (и еще долго в последовавшие годы) Европейскую энергетическую хартию. Если же выяснится, что подпись российских представителей под этим документом с тех пор официально так и не отозвана (а иначе с чего бы Третейскому суду на эту Хартию ссылаться?), то, согласитесь, это – основание для очередного серьезного вопроса перед нынешним нашим главой государства. Это тогда – его персональная ответственность.
О прочих же обстоятельствах (ранее мною уже многократно описанных, но о которых сейчас уместно напомнить) вновь всплывшего масштабного многоходового мошенничества, вследствие которого мы оказываемся в долгу у глобальных скупщиков краденного, а также об ответственности конкретных лиц за то, что мы фактически (безотносительно подсудности Гаагскому третейскому суду и применимости Европейской энергетической хартии) опять должники – в следующей статье.
________________________________Как противостоять игре в поддавки со скупщиками краденого?
Юрий Болдырев предлагает план действий в связи с решением Гаагского суда по иску акционеров ЮКОСа
В прошлой статье («Почему мы все в долгу у скупщиков краденого?») я остановился на зацепке, которая должна давать нам право не соглашаться с финансовыми обязательствами перед акционерами ЮКОСа – на отсутствии ратификации нашим Парламентом Договора к Европейской энергетической хартии. После чего обещал напомнить существо вопроса с ЮКОСом, в частности, почему я открыто называю «бедных» (обиженных российскими властями) акционеров ЮКОСа не иначе как скупщиками краденого. Но по первой части у читателей возникла масса вопросов, плюс время бежит быстро, процесс идет (нас уже, буквально, «поставили на счетчик» - после 15 января уже даже и проценты на эти полсотни миллиардов долларов начнут набегать), и потому сейчас я счел, что важнее сначала остановиться на некоторых важных подробностях дела, а также возможных и необходимых действиях в сложившейся ситуации. С тем, чтобы не соглашаться с навешиваемым на нас ярмом в полсотни миллиардов долларов.
При этом под подробностями я в данном случае понимаю не сущность вопроса об экспроприации имущества у акционеров ЮКОСа или об отсутствии таковой. Моя позиция здесь известна: имущество у скупщиков краденого и должно, безусловно, изыматься, но об этом – несколько позднее, в силу ограниченности объема данной статьи, теперь уже в следующей статье. Под подробностями я понимаю лишь вопросы, связанные с применимостью к нам положений документов, не ратифицированных нашим Парламентом, и подсудностью России данному третейскому суду.
Итак, в общем, вопрос о том, применима ли Европейская энергетическая хартия (подписанная нашей исполнительной властью, но так и не ратифицированная Парламентом) к иску акционеров ЮКОСа против России и, соответственно, подпадает ли вообще Россия по этому вопросу под юрисдикцию Гаагского третейского суда, мы рассмотрели в предыдущей статье. Несопоставимо более подробно, со ссылкой на Венскую конвенцию о международных соглашениях и с выводом, разумеется, в противоположную сторону, этот вопрос рассмотрен в материалах самого дела. Что здесь важно отметить? Что именно наличие в Договоре к Хартии статьи 26, устанавливающей разрешение конфликтов между государствами и инвесторами специально учреждаемыми судами, является основанием вообще для рассмотрения спора в Гаагском третейском суде.
То есть, повторю: дело не только в том, что Россия обвиняется в нарушении положений Договора к Энергетической Хартии (которая нами не ратифицирована), но и в том, что сама подсудность России данному суду вытекает лишь из того, что изначально нашим законодателем не одобрено и не признано.
Далее, что в судебном деле бросается в глаза даже при поверхностном ознакомлении?
Первое. Дело между оффшорной компанией (инвестором) и Российской Федерацией. Но интересы Российской Федерации представляет десяток юристов с иностранными фамилиями и пара иностранных же юридических компаний. Ничего не путаю – не наш ли второй номер в тандеме недавно сетовал на перепроизводство в России юристов? Так что же на деле? Перепроизводство ли юристов или, напротив, недостаток необходимых кадров, неадекватность программ обучения за бюджетный счет тем проблемам, которые реально стоят перед государством? Или же дело в другом: есть ли свои кадры или нет – неважно, но важны зарубежные «партнеры», через которых можно прокачивать десятки миллионов долларов за одни только юридические услуги?
Кстати, ирония истории применительно к Европейской энергетической хартии еще и в том, что в двухтысячные годы Россия, с ее уже тогда встроенным в «вертикаль» парламентом, постоянно находилась на грани уже готовности ратифицировать этот документ, но оставался ряд спорных вопросов – в основном, в части транзита и доступа к европейским системам газораспределения. Вопрос о фактическом отказе России от судебного иммунитета и о распространении на нас при спорах с «инвесторами» юрисдикции внешнего суда сомнений и разногласий не вызывал… А единственно верная и естественная, казалось бы, для любого крупного суверенного государства позиция, что если инвестор хочет прийти на твою территорию и работать, в частности, разрабатывать твои природные ресурсы, то пусть изучает твой язык, нанимает твоих юристов и судится в твоих судах – это нашим временщикам во власти до сих пор даже и в голову не приходит…
Второе. Если ключевой вопрос – подсудность России этому ТРЕТЕЙСКОМУ суду (то есть, суду, уполномоченному рассматривать дела исключительно между сторонами, которые добровольно согласились на это), то почему наши Президент и его команда, во-первых, вообще согласились направить в суд своих официальных представителей, а не проигнорировали его? И, во-вторых, не ограничились участием в слушаниях исключительно по вопросу о юрисдикции, после чего (после принятия необоснованного с нашей точки зрения решения о подсудности России) не покинули суд?
Здесь мы вновь должны вернуться к спору о статье Конституции, устанавливающей некоторый приоритет международного права над правом российским. Апологеты этого положения резонно утверждают, что здесь нет проблемы и противоречия: если наш законодатель подписал и ратифицировал международный договор, то он, естественно, становится законом, как минимум, не ниже иных российских законов. Но в данном случае мы имеем дело с ситуацией иной, фактически ставящей волю нашей исполнительной власти выше воли совокупного законодателя. А точнее, внешнюю для страны волю, реализованную через нашу исполнительную власть, выше воли нашего народа. Но, как ни крути, в цивилизованном демократическом государстве подпись представителя исполнительной власти или даже главы государства никак не может быть выше закона, принятого Парламентом.
В данном же случае получается, что достаточно исполнительной власти что-либо подписать, и далее, уже независимо от воли народа, выраженной в решении представительной власти (парламента), на страну накладываются юридические и финансовые обязательства? Согласитесь, это категорически недопустимо и противоречит как практике жизни наиболее развитых государств мира, так и нашей собственной Конституции.
Что же делать в нынешней ситуации, когда получается, что наша исполнительная власть, вроде как, сама сыграла в поддавки? Ведь, к сожалению, приходится констатировать, что подобными действиями – участием в судебном процессе, а затем еще и заявлениями главы МИДа о возможности апелляции - наши исполнительные власти косвенно как будто признали правомерность судебного рассмотрения и подсудность?
Но, обратите внимание: я специально выделил «исполнительные» власти. Несмотря на их, с моей точки зрения, необоснованные и даже провокационные в этой части действия, да еще и наряду с так и не отзывом подписи российской власти (исполнительной) под Хартией даже и после 2009-го года, когда президентом было официально заявлено, что мы Хартию ратифицировать не будем, тем не менее, у других ветвей власти руки остаются развязаны.
У парламента и Конституционного суда, с моей точки зрения, остаются основания и шансы на непризнание каких-либо финансовых обязательств, вытекающих из международного договора, не поддержанного парламентом. Договор не ратифицирован и, следовательно, в полном объеме (с вытекающими финансовыми обязательствами и, тем более, подсудностью внешнему суду) не вступил в силу.
Напомню прецедент. Летом 1998-го года, перед самым дефолтом (о котором тогда заранее, разумеется, никто не знал), когда президент Ельцин и его исполнительная «вертикаль» набирали все новые и новые внешние долги, Государственная Дума приняла дважды специальные заявления с предупреждением в адрес руководителей иностранных государств, международных финансовых организаций и частных банков, что установленные законом лимиты госзаимствований исчерпаны, что давать разрешение на повышение лимитов Парламент не намерен и, соответственно, любые новые заимствования, которые будут осуществляться действующей исполнительной властью, являются незаконными и признаваться как государственный долг Российской Федерации не будут.
Важно подчеркнуть, что в той ситуации всякий, кто рискнул бы еще дать правительству России денег в долг, по существу, давал бы их уже не России, а лично конкретным должностным лицам – под их исключительно личные же обязательства из своего кармана что-либо вернуть.
Удалось ли тогдашним ельцинским властям и их зарубежным «партнерам» обойти закон – отдельный интересный вопрос. Не случайно вопрос об учете внешнего долга России был тогда передан … зарубежной частной компании. Но это уже вопрос, выходящий за рамки данной статьи.
Сейчас же для нас важен описанный прецедент и тот факт, что в цивилизованном демократическом государстве у каждой ветви власти есть своя компетенция, превышать которую не может никто. Соответственно, и в нынешнем случае: как бы наш Президент и его исполнительная «вертикаль» ни играли в поддавки с «международным сообществом» (добавлю: сообществом скупщиков краденого), Парламент и Конституционный суд вправе с этим не согласиться. А исходя из ответственности за страну – и обязаны не согласиться.
Следовательно, более чем уместно было бы сейчас, во-первых, повторение прецедента 1998-го года – специальное заявление Думы и Совета Федерации о том, что они сознательно не ратифицировали Договор к Энергетической хартии и не считают возможным распространение на Россию каких-либо финансовых обязательств, вытекающих из ее положений или же из несоблюдения Россией этих положений.
Во-вторых, при необходимости, возможно и, буквально, демонстративное принятие специального закона, запрещающего исполнительной власти не просто «по мере возможности» применять правила Хартии, но еще и выплачивать какие-либо штрафы и компенсации в связи с несоблюдением Россией положений этой хартии.
В-третьих, самое время было бы и дать слово Конституционному суду, который, с моей точки зрения, должен был бы однозначно установить неподсудность России любому суду, юрисдикция которого возникает из не ратифицированных российским Парламентом международных договоров, буквально, запретить российским властям исполнять решения этих судов как прямо противоречащие Конституции Российской Федерации.
Но способны ли наши нынешние Парламент и Конституционный суд, жестко вписанные в «вертикаль», на подобные самостоятельные и ответственные перед страной действия? В условиях, когда руководство «вертикали», похоже, взяло курс на игру с глобальными мировым скупщиками краденого в поддавки…