...Искусство — единственная серьезная вещь в мире, но художник — единственный человек в мире, никогда не бывающий серьезным. Оскар Уайльд
Видеть в жизни больше, чем бытие - идеал, красоту, небесный промысел - это одно составляет предмет Искусства
...Искусство, не имея никакой настоящей причины - может быть, есть самое очевидное доказательство бытия Бога. Мастер Каморки

2023/01/09

Два текста писателя Алексея Слаповского и предисловие к ним дьякона Андрея Кураева

...После "мельдониев-полониев-новичков" можно не искать в пространных фрагментах сострадательного глубокомыслия, кроме удивительной доверчивости к тем, кто вот уже и танки с крестами на малороссию отправляет... И требуют, чтобы русский народ понес ответственность.
Наверно, надо было бы и в газовые печи нас пригласить, а то ведь сомнения.
Или нет, и покойник сказал бы удовлетворенно, - Так и надо вам, сталинистам!
 Мастер Каморки  

Ч
то значит большой писатель — даже уходя, Алексей Слаповский сотворил сюжет высокого класса. Мне сейчас кажется, что он понимал: судьба подарила ему всего лишь отсрочку от исполнения «отрицательного прогноза» врачей. И нужно было успеть высказаться. Что он и сделал, написав в паузе между двумя реанимациями два небольших, но очень важных текста. Андрей Кураев
УДУШЬЕ
Хирург-реаниматор резал и рычал: дыши, сука, дыши! Просьбы в этом было больше, чем приказа. На приказ я строптив, а на просьбу всегда отзывчив. И задышал.
Скальпель — шанцевый инструмент; можно закопать, а можно и откопать. Он откопал. Шанцевый шанс.
Неделю нельзя было читать, смотреть, звонить. Только дышать и думать.
Я дышал и думал. Вернее сказать, задыхался и думал.
Все в жизни человека метафорично. Это удушье — тоже метафора. Метафора того, как я жил (и многие жили) последний год. Да и все эти годы вообще.
Времена любят называть себя. Или подставляться под названия, как лошади под хомут. Оттепель. Застой. Перестройка. Лихие девяностые.
Нулевые, десятые и двадцатые как только ни называли, я тоже пытался подобрать им имя, но все не так, неточно, не склеивалось.
И вот жизнь натолкнула: да удушье же.

Да, удушье.
С самого начала.
Сразу же задохнулись «Курском».
Потом — «Норд-Ост». Задушили в спасительных объятьях. Обозначилась тенденция: своих не бросаем. Освободим даже ценой их жизни. Как и сейчас. Разрушим, обездолим, обескровим, но освободим. Потом спасибо скажете. Кто выживет.
Ширилось и оптом, и в розницу. Мельдонии, полонии, новички. Или просто — пальчиками. Вручную. Прикрутили кран — нет телеканала. Закрыли вентиль — нет газеты. Поставили заглушку — нет одной общественной организации, другой… А потом понеслось бурным потоком. Шариковы, проживая в пятикомнатных (а то и пятиэтажных) апартаментах, выходили на трибуны и хвастались, как они «душили-душили, душили-душили» — и предлагали новые душительские инициативы. Принималось с восторгом. А профессоры Преображенские в своих хрущевках ехидно и бессильно шипели про разруху в головах.

Неприятности жизни отвлекают от неприятностей мыслей. Санитарка-разносчица злится:
— Чего харю воротите? Откажетесь — через жопу кормить будут!
Другая санитарка:
— Подыми жопу-то, дай подгузник подсунуть!
Любимое слово. Советский анекдот: «Мы научились удалять гланды через жопу». — «Зачем?» — «А у нас все через жопу делается!»
Меж тем, если сравнить с советскими больницами — земля и небо. Простынки белые. Кровати-трансформеры. Те же подгузники. Куча приборов, хитроумные препараты. Да и еда сносная. А вот нянечки, сестры и врачи — те же. Грубоваты, а то и хамоваты. Но дело знают. Условия меняются быстрее, чем люди.
Говорю с молоденькой врачихой: непонятная у вас система, кто мой врач? Мелькают все…
— Кто зайдёт, тот и ваш.
— Неудобно.
— Нормально. Мы привыкли.
Второе любимое слово русской жизни: привыкли.
Страшно огорчу национал-писателя Прилепина, который уверяет, что население только и дышит вестями с фронтов, горя тайным энтузиазмом. Ни персонал, ни больные не обсуждают боевые действия. Я и раньше слышал что-то только от тех, кого лично касалось. Для остальных — не тема. Естественно, имеются в виду обычные люди, не сетевики и блогеры. Не тема. Это, конечно, грустный симптом вялости общества. Но для Прилепина и иже он не просто грустен, он смертельно опасен.
Не обсуждают ещё потому, что — побаиваются. Скорее по генетической привычке.
«Не умом заробел Иван Артемич, заробел поротой задницей». А. Н. Толстой.

Продолжим.
Масштабный план удушения сработал. Это не сказка про лягушку, которая постепенно сварилась. Тут процесс сложнее: не убить лягушку, не перекрыть совсем воздух, а — заменить. Чем-то с привкусом серы и ладана.
Они первые попробовали эту веселящую смесь. И подсели на неё. Когда вы видите министров и прочих госдеятелей, которые когда-то считались здравыми, неглупыми людьми, и которые сейчас с безумными глазами несут безумную пургу, знайте — они под газом. Да ещё и сами придушивают себя: изысканный способ получения необычных сексуальных ощущений.
Они ловят кайф от удушья и не понимают, почему этого кайфа не хотят другие.
Некоторые выкрутились, стали двоякодышащими — и так могут, и так. Есть и полностью отрастившие себе жабры, как уже упомянутый Прилепин, русский ихтиандр, хлопотливо плещущий хвостом у подводного града Китежа и зазывающий туда всех. Это дивный град, там в соседних теремах живут Сталин и Иван Грозный, а на водорослевых плантациях русалки-пролетарки выдают тройную норму дОбычи ламинарии, писатели же, инженеры человеческих душ, бредешком тащат плотву стишков о Беломор-канале, окуньков острых фельетонов на тему недостаточного улучшения того, что может быть улучшено, а вон виден и здоровущий сом производственной эпопеи. В двух сомах.
Зря смеётесь. Самый простой способ лишить дыхания — утопить. В святом месте, естественно. Это для вас все кажется бредом, для них же град Китеж реален, он — спасенье мира, где обретут счастье и украинец (независимо от его воли), и друг степей калмык, причём в некоем «православном многоконфессиональном единстве». Это не моя формулировка, мне такого вовек не выдумать.

Не дают телефона и планшета. Ломка: привычка читать. Умоляю найти любые книги. За три дня во всем корпусе отыскалось две: «Клатбище домашних жывотных» Кинга и «Генерал Ермолов» О. Михайлова.
Кинг не мой писатель. Он очень умелый, он здорово придумывает, но все именно придуманно, надуманно: герои, их поступки и мысли. В хорошей прозе персонаж рождает и ведёт сюжет, если наоборот, то это жанровая беллетристика, это скучно: я рано обо всем догадываюсь.
«Генерал Ермолов» прекрасен. Надо уметь накропать 500 страниц, где события уныло чередуются в стилистике «Die erste Kolonne marschiert, die zweite Kolonne marschiert», где нет ни одной живой сцены, и единственное, что выделяется: пару раз подчёркивается сугубое русофильство Ермолова. Вот небось гордился и хвастался Олег Михайлов, как ловко протащил он патриотическую идею (в 1982 году). А в целом — вспомнившееся ощущение все той же задвижки, крантика, дозатора, этот образ осенял всю советскую литературу. Словно каждой книге выделяли по разнарядке энное количество кислорода правды (а то и сам автор себе выделял), и писатели бодяжили, как умели.
И у многих получалось очень хорошо, но все равно это было унизительно. Шепотом, кривым ртом…
Впрочем, это входило в стоимость — непременное унижение. Стать официальным советским писателем было невозможно без ряда инициаций, доказывающих умение кандидата врать и исполнять ритуалы. И никакие они были в десятитысячной своей массе не инженеры никаких ни душ, это был чисто масонский орден, дающий, как и все советские масонские ложи, определенные льготы и преимущества.

Нынешние душители оказались самыми умелыми, тем разительней их просчёт. Он очевиден: для
решающего сражения готовили покорный, ко всему привычный, полузадушенный народ, и подготовили, и тут выяснилось, что полузадушенные — не вояки.
Тупик.

Когда я пришёл в себя, узнал много интересного. Оказывается, друг мой Лёша Рудаков не снимал руку с пульса телефона, звонил всем, кому мог, дозвонился до врача, который в ту ночь меня откачивал, спросил, какой прогноз, врач жестко ответил:
— Отрицательный.
— Это что значит?
— То и значит!
К счастью, он ошибся.
А потом подключились многие другие с желанием помочь, я всем очень благодарен. И даже какой-то неведомый мне телевизионный чиновник вмешался и посодействовал.
Мораль: вот ты либерал, а к тебе как к человеку?!
Нет. Мораль вот какая. Люди любят быть добрыми. Им это нравится. Это приятно, это вызывает уважение к себе.
Теперь следите за мыслью. Советский социализм был обречён, потому что чувства недобрые он в людях пробуждал. Партийные, классовые, карьерные, стукаческие, шкурные и т.п. Все находились в состоянии бдительности и боевой готовности, лицемерие стало основным социальным протоколом. В сущности, холодная гражданская война никогда не прекращалась. Товарищи Ленин и Сталин истинные родоначальники: оба умели и обожали ссорить, стравливать, сталкивать, интриговать, науськивать друг на друга, инициировать кровавые разборки, часто с издевательской выдумкой.
Да, были и порыв, и энтузиазм, и творчество — знаете, почему? Да потому что человек при любом строе хочет творить. Он так задуман природой.
И он любит быть добрым.
Когда он знает или верит, что делает что-то доброе, он свернёт горы, возьмёт Берлин и полетит в космос.
Когда сомневается — халтурит, жульничает и врет. Саботирует. Увиливает. И вашим отравленным серно-ладанным воздухом дышит осторожно, в пол глотка.
Поэтому вы проиграли. То, что вы задумали, невозможно без добровольного массового участия. А его нет и не будет.
Люди если не знают, то догадываются: формула чистого нормального воздуха одна на всей земле. Реальный состав разный, но такого, чтобы он до такой-то границы был один, а после другой — не бывает. Нет купола ни над одной страной.
Люди не хотят дышать вашим большевистско-имперским кровавым суслом — пробовали, чуть ни задохнулись. Они не верят вам уже потому, что вы до сих пор не объяснили толково ни задач, ни целей, ни пользы, потому что у самих в голове дичь и каша, донный Китеж, миф.
Вы проиграли. Вопрос лишь в том, скольких ещё успеете придушить и насколько безвозвратно сумеете испортить воздух. Страшный вопрос.
21 декабря 2022 года

ПЛАТОН МНЕ ДРУГ, НО… ДА НЕ ДРУГ ОН МНЕ!
Сюжет такой: в марте прошлого года я разругался с человеком, которого знаю 44 года. Постоянно общались, когда-то выпивали и говорили о книгах, потом говорили о книгах без выпивки, потом я уехал, но связи не теряли.
И вот — разругались. Вдрызг. Потому что: «Я русский человек, и, что бы ни сделала моя страна, я буду на ее стороне, пусть даже она ошибается, — сказал он. — Это моя позиция. Могу я оставаться при своём мнении?»
«Можешь», — сказал я, и он остался при своём мнении, с тех пор мы не общались.
Вчера он позвонил поздравить с наступившим. И я его. Ну — друг все-таки. И он говорил о том же: ты мой друг, я тебя люблю, хотя наши позиции противоположные. Может, сказал он, я в этих вопросах такой упёртый и тупой, но вот такой я, принимай как есть.
Да, да, бормотал я, чувствуя какую-то душевную изжогу. И понял, откуда она, и сказал:
«Знаешь, я тут целый год думал и понял: не друзья мы теперь. Я помню, ты говорил о праве на мнение. Но это не мнение, это суть твоя. Это — ты. Это отношение к происходящему такое, какое и у моих коренных врагов. И не льсти себе, не обманывай себя: ты не упёртый и тупой. Ты сознательный сторонник беззакония, позора, подлости, которые, между прочим, в первую очередь вредят твоей любимой Родине. Короче, будь счастлив, если сможешь, и иди на…»
Понимаете, одно дело — родственники. Там кровь, ты им не судья, как бы ни относился к их отношениям с реальностью. А тут — дело наживное. Было - сплыло. Горько мне от этого?
Не очень. У меня, наоборот, ощущение, что я расстался с человеком, который для меня — чужой.
Но, если совсем честно. Если совсем честно, то мне ведь никогда не нравились его обывательская косность, удивительная для человека с высшим гуманитарным образованием, морализаторство, увлечение славянофильством на грани шовинизма, его бытовой антисемитизм, который и в вчера проявился: «Какой-то еврейчик у них правит на потребу американцам!»
То есть, если не врать, я раньше — врал. Я закрывал на все это глаза. Друг же ведь, 44 года…
А теперь перестал закрывать, вот и все.
Ничего не возникает ниоткуда. Я много раз читал и слышал: какой был человек, что с ним случилось?! Вглядитесь и поймёте: он такой и был.
***

ГОВОРИЛ С ПАТРИОТОМ,
вернее, искренне считающим себя таковым, который в защиту Путина (и, следовательно, всей системы), привёл убойный аргумент: Путин вернул России международный авторитет, заставил с ней считаться. Авторитет? - заорал я.
Назови мне хоть одну страну, где женщина-журналистка сжигает себя после обыска у здания областного МВД, а МВД тут же заявляет, что нет никаких оснований считать его действия причиной гибели.
Хоть одну страну, где 64-летнего человека судят уже несколько дет и никак не могут доказать вину, но требуют 13 лет тюрьмы.
Хоть одну страну, где травят политика, и это явно уголовка, кто бы ни был виновен, но власть не разрешает даже завести дело.
Хоть одну страну, где чиновник уровня американского губернатора заявляет о праве и возможности «грамотно» убить любого, и не летит после этого вверх тормашками с губернаторского кресла.
Хоть одну страну, где ловят крупно заворовавшегося сына другого губернатора, и это даже не считается новостью, ибо только что поймали на взяточничестве крупного клерка, а перед этим замминистра, а в тот же день бывшего судью.
И это, орал я, реестр не за год и не за месяц, за считанные последние дни!
Этих позорных новостей какой-нибудь прогнившей Германии или ещё больше прогнившей Франции хватило бы на год, а мы каждый день, слышишь меня, каждый день, как в болоте, купаемся в событиях, свидетельствующих о моральной деградации системы, общества, а следовательно, и страны.
И ты мне - про возвращение авторитета?
- Идёт война, - ответил он с уверенной усмешкой, напомнившей соловьевский ернический оскал, - Это неизбежные издержки.
Издержки, дошло до вас, либерасты?
Война у всех, а издержки у нас.
Война у всех, а люди гибнут у нас.
Война везде, но только у нас собственные, родные оккупанты грабят страну так, что у врагов руки опускаются: им тут нечего делать, сами справляются.
Издержки, блять.
Я знаю одно: если нынешнюю власть отпустят на покой без суда и следствия, все опять повторится.
И это не издержки, а ежедневное преступление против собственного народа.

СПЕЦИАЛЬНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ

Отец Андрей Ткачёв о Владимире Путине - божий человек на своем месте

...Без раболепства и чинопоклонства. Здравый и трезвый поп о государе и текущем моменте.    Мастер Каморки