Дело Савченко
Рассмотренное в судебном заседании дело Савченко, украинской летчицы, обвиненной в пособничестве умышленному убийству российских журналистов через корректировку артиллерийского огня, показало воочию, что наше общество смертельно больно. В ходе рассмотрения дела подсудимая Савченко и ее адвокаты выказывали откровенную ненависть не только к погибшим журналистам, пытаясь переложить вину в их гибели на них самих, но и к нашей стране: оскорбления звучали не только по отношению к свидетелям обвинения и даже суду, но и к России. Поразительно, подсудимая Савченко выражала в суде свои эмоции по преимуществу ругательствами, полагая, вероятно, что это поможет ей защититься...
При этом некоторая часть нашего общества поддержала Савченко и ее адвокатов, хотя доводы защиты о фальсификации дела Савченко не то что критики не выдерживают — являются откровенным безумием, лишь воплощенной ненавистью к нашей стране. Да, позиция обвинения на процессе была слаба, но позиция защиты и вовсе отсутствовала: она была мотивирована только неприязнью к нашей стране — исключительно.
...Савченко наотрез отрицала, что производила корректировку артиллерийского огня, но с удовольствием утверждала даже в судебном заседании, что вела разведку артиллерийских целей и указывала на них артиллерии: «Я дозвонилась до комбата и — внимание, что я ему сказала — я сделала наводку, не корректировку, а наводку. Как нам сказал артиллерист, это называется засечка цели. Я сказала, что от поворота на Стукалову балку метров 600 – 800 по обеим сторонам засада»— «Вы говорили, куда стрелять: правее – левее от дороги, но вы не считаете это корректировкой огня?»— «Да, я говорила, но это не корректировка» [1]. Разумеется, не было решительно никакой возможности объяснить «не специалисту» разницу между разведкой целей с указанием на них и корректировкой огня по целям, потому что окружали нашу ученую селянку исключительные тупицы, не имевшие вообще никакой подготовки в военном деле... Увы, наша сельская героиня в ходе всего процесса отчаянно страдала от российской глупости, при этом полагая, ...что для корректирования артиллерийского огня нужны какие-то особенные познания в военном деле и недюжинная подготовка. Нет, в условиях Донбасса, а именно — высокой плотности населения и плотной застройки, т.е. большого количества ориентиров на местности, от корректировщика или разведчика не требовалось совершенно никаких знаний, даже умения работать с картой — достаточно было докладывать артиллеристу ошибки стрельбы или указывать цели относительно ориентиров, приблизительное удаление от них. Карта же местности была у артиллериста, и он сам мог легко снять с нее, например, координаты в связи с указанным ему ориентиром на местности, если координаты требовались ему для прицеливания. В столь простых условиях наводить артиллерийский огонь могла не то что ученая селянка — ученая обезьянка.
Сказанное о корректировке огня гораздо проще будет понять на конкретном примере убийства наших журналистов. Место, где подверглись артобстрелу журналисты Игорь Корнелюк и Антон Волошин, находится в непосредственной близости от замечательного ориентира для артиллериста:
На данном плане очень хорошо видно, что разведчик мог сообщить артиллеристу отнюдь не координаты цели по карте, а только ориентир цели — перекресток у поста ГАИ на дороге между п. Металлист и г. Луганск, каковой ориентир, вне всяких сомнений, был обозначен на карте артиллериста. Первое попадание, впрочем, ушло метров на сто или чуть более от перекрестка по направлению к Металлисту, взрыв был на дороге за амфибиями (недолет, одвични лыцари плохо стреляют), и корректировщик указал артиллеристу приблизительное расстояние от взрыва до цели по дороге. Второе попадание было уже ближе к цели снова по дороге, и снова от корректировщика последовало указание погрешности, расстояния от взрыва до цели. Только после этой пристрелки ...артиллерист накрыл залпом людей на перекрестке. Точность одного из попаданий была столь высока, что Антон Волошин был разорван на части — возможно, даже не столько взрывом, сколько самим снарядом.
Ему было только 26 лет. Мать его умерла от сердечного приступа вскоре после него.
Ему было только 26 лет. Мать его умерла от сердечного приступа вскоре после него.
Столь точное попадание с третьего раза — это очевидное последствие согласованных действий командира-артиллериста и корректировщика артиллерийского огня, скорректировавшего первый и второй выстрелы, причем стрельба в данном случае велась именно по людям. Впрочем, профессиональный артиллерист или разведчик не стал бы наводить артиллерийский огонь на группу людей на перекрестке, даже военных,— приоритетной артиллерийской целью в данных условиях была бронетехника на дороге или уж постройки придорожные, которые могли быть использованы для обороны... Цель открытия артиллерийского огня по мирным жителям, спасавшимся из обстреливаемого артиллерией карателей п. Металлист, вполне очевидна — не допустить их эвакуации, чтобы захватить «террористов» на месте и покарать сразу. Тогда, в июле 2014 г., лыцари еще шли в наступление и надеялись на победу, а лыцарские начальники даже публично заявляли об устройстве концлагерей на Донбассе… Перелом оформился только к концу июля, а к концу августа состоялась уже катастрофа украинской армии.
Надежда Савченко, как явствует из ее же слов, приведенных выше, находилась в районе гибели журналистов и производила разведку целей для артиллерии. На помещенной ниже карте нетрудно найти населенные пункты Луганск, Металлист и Стукалова балка, упомянутая Савченко. Между Стукаловой балкой и Металлистом километра два (см. масштабную линейку в правом нижнем углу карты), а от Металлиста до прорисованного выше перекрестка с постом ГАИ на въезде в Луганск и вовсе рукой подать (застройка, как уже сказано, очень плотная — масса ориентиров на местности).
Задержали Савченко где-то между Стукаловой балкой и Металлистом. Она была одна, сопротивления при задержании не оказала, хотя у нее был автомат. При ней были обнаружены два мобильных телефона, карманная радиостанция, бинокль, карта местности, блокнот, мужской дезодорант и какие-то медикаменты, в частности — капли для глаз. Также Савченко утверждала, что получила в этот день пулевое ранение — навылет в верхнюю треть правого предплечья без перелома (экспертизы не было).
Пулевое ранение Савченко вызывает недоверие, хотя она показывала подобную травму журналистам:
...Продемонстрированная героическая ранка не имеет типичных признаков ни входного пулевого отверстия, ни выходного: входное имеет т.н. пояски осаднения (к сл. ссадина) и обтирания возле раны, они должны быть видны, а выходное весьма редко имеет правильную форму, чаще это грубый разрыв тканей, типа звездочки (для посильного эксперимента проткните лист бумаги иголкой и наблюдайте входное отверстие и выходное). ...Это не пулевое ранение — тем более что уже на суде никакого шрама от пулевого ранения у Савченко не было и в помине:
Удар в районе ранки на предплечье, конечно, был, судя по кровоподтеку, но удар — это не пулевое ранение с кровотечением. Если это было пулевое ранение, то где следы крови на куртке? Их нет..., на чем бдительные адвокаты Савченко заострили наше внимание, опубликовав в интернете крупные фотографии проколов на ее куртке:
Как видим, на куртке Савченко нет ни малейших следов даже замытой крови (бытовыми средствами кровь не отмывается, да и вообще отмыть ее очень трудно). В глазах адвокатов Савченко это было весомое доказательство ее пулевого ранения…
Стало быть, где и чем наша героиня руку ушибла и, может быть, уколола, будучи без куртки,— это вопрос любопытный, его мы рассмотрим чуть ниже...
Между тем, сомнительное ранение Савченко, не подтвержденное медицинскими данными (нужно было сделать экспертизу), играло важную роль в защите. Дело в том, что в версии обвинения Савченко вела разведку целей и управляла артиллерийским огнем с вышки-ретранслятора, находившейся между Металлистом и Стукаловой балкой, но защита возражала, что с ужасающим ранением в руку, которое представлено выше, Савченко не имела ни малейшей возможности забраться на вышку по вертикальной лестнице.
Нет, Савченко не смогла бы полноценно использовать руку только в том случае, если бы предполагаемое ранение повредило кости или нервы предплечья, но подобных жалоб наша героическая селянка не высказывала (в данном случае потребовалось бы лечение, которое не проводилось). Повреждение же только мягких тканей, даже пулевое ранение навылет, не может лишить руку подвижности. Данное утверждение защиты является немотивированным. Поскольку же адвокаты не могли не знать, что любые утверждения в суде должны быть мотивированными, то отсутствие экспертизы следует расценивать как отсутствие пулевого ранения. Ну, никак не складывается здесь пулевое ранение — ни по внешнему виду ранки и куртки, ни по действиям адвокатов.
Нет, Савченко не смогла бы полноценно использовать руку только в том случае, если бы предполагаемое ранение повредило кости или нервы предплечья, но подобных жалоб наша героическая селянка не высказывала (в данном случае потребовалось бы лечение, которое не проводилось). Повреждение же только мягких тканей, даже пулевое ранение навылет, не может лишить руку подвижности. Данное утверждение защиты является немотивированным. Поскольку же адвокаты не могли не знать, что любые утверждения в суде должны быть мотивированными, то отсутствие экспертизы следует расценивать как отсутствие пулевого ранения. Ну, никак не складывается здесь пулевое ранение — ни по внешнему виду ранки и куртки, ни по действиям адвокатов.
Как ни постыдно это для адвокатов Савченко, продемонстрированная травма является доказательством обвинения, а не защиты: данный ушиб и, может быть, укол Савченко могла получить, спускаясь с вышки-ретранслятора или поднимаясь на нее: нога сорвалась в спешке, вот и ушиб на внутренней стороне предплечья, полученный о стойку или перекладину вертикальной лестницы. Укол, впрочем, в данных условиях представляется маловероятным...
И ведь подобная ложь вполне в духе Савченко. Например, будучи на Украине популярной до всех этих печальных событий, она с упоением рассказывала однажды, как тащила на себе в марш-броске какую-то базуку, которую обычно три зольдата перетаскивают…
На мысль о том, что сначала на руке Савченко образовался синяк, а потом был сделан укол, наводит странный вид кровоподтека, который окружает ранку, но в непосредственной от нее близости сходит почти на нет:
Любой кровоподтек представляет собой просто подкожное скопление крови из порванных от удара капилляров, но если кожу на кровоподтеке проткнуть и потом выдавливать из ранки кровь, чтобы заразу какую не внести, то наверняка можно выдавить и часть кровоподтека (кровь сворачивается только на воздухе, так что препятствий нет)...
Безусловно, у нас нет прямых доказательств того, что Савченко корректировала артиллерийский огонь с вышки-ретранслятора, но есть косвенные, в частности — кровоподтек на ее руке, который мог быть получен только при неосторожном подъеме на вышку или спуске с нее. Следует также помнить, что задержана Савченко была вблизи вышки, а сразу после ее задержания, как показали свидетели, обстрелы позиций ополчения в данном районе стали редкими и неточными. Также следует помнить, что кроме вышки просто не было иного места для корректировки артиллерийского огня по большому району, представленному на помещенной выше карте. Косвенным доказательством также являются какие-то глазные капли, обнаруженные при Савченко (название их не упомянуто — очевидно, они просто не дошли до следователей), потому что глаза устают при долгом наблюдении с вышки за сильно отдаленными объектами — даже в бинокль.
Вероятно, свою позицию на вышке Савченко покинула после того, как увидела с вышки, что силами ополчения организован какой-то поиск на местности: ополченцы, задержавшие ее, выдвинулись вперед, к Стукаловой балке, в составе разведывательного взвода. Вероятно, ввиду угрозы задержания она очень спешила спуститься с вышки, почему и заработала синяк на руке. Несмотря на то, что на нее вышел только один ополченец (Шатун, фамилия его не называлась), она не оказала сопротивления, даже не попыталась скрыться, отстреливаясь, поскольку видела с вышки своими глазами, что рядом находится много людей, вышедших в поиск, которые легко организуют преследование ее и задержание или уничтожение. Все складывается очень хорошо, логично.
Существует, впрочем, и версия самой Савченко, как она оказалась на территории, полностью или частично контролируемой ополчением. Версия эта сопровождена даже собственноручным рисунком подсудимой...:
В гордом одиночестве изображена наша героиня, а на перекрестке — якобы раненые еврозольдаты в количестве четыре головы. Подойдя к ним, сельская наша воительница якобы приняла участие в перестрелке с латентным москалем, от которого и получила рассмотренную выше страшную рану, а потом пошла в лесополосу разведать, сколько укрылось там москалей, чтобы удобнее было составлять план операции по их уничтожению… Это откровенная ложь.
Воительница наша, вероятно, не придала значения тому факту, сообщенному ею же, что была обнаружена латентным москалем еще до входа в лесополосу. Человек в своем уме, даже не разведчик... не пошел бы в разведку по направлению к противнику немедленно после обнаружения его этим самым противником, после перестрелки с ним. Более того, даже селянин мог бы догадаться, наверно, что если он был обнаружен на территории, в той или иной степени контролируемой противником, то теперь ему следует опасаться группы захвата…
Понятно, что не было никакой перестрелки Савченко и латентного москаля, как не было и пулевого ранения в руку, но даже по такому раскладу идти в лес считать засевших там москалей… В лесу, понимаете ли, видимость ограничена, а потому там крайне неудобно считать москалей, тем более — замаскированных. О засевших же именно в лесу москалях, напомним, говорила сама Савченко: «Я сказала, что от поворота на Стукалову балку метров 600 – 800 по обеим сторонам засада» (засада производится только в укрытии, т.е. речь идет именно о лесополосе).— Ну, сказала, и что тебе еще нужно было? По головам пересчитать ворогов клятых? И кстати, как могла Савченко заметить, что делается на расстоянии 600 – 800 м от поворота на Стукалову балку по обеим сторонам дороги? Сквозь лес прозрела? Нет, заметить скрытное движение в данном районе людей и, может быть, техники можно было только с вышки.
Версия нашей героини не выдерживает критики: поступки ее в данном случае не мотивированы. Она самым явным образом пыталась объяснить суду свое присутствие в том месте, где делать ей было совершенно нечего — кроме корректировки артиллерийского огня. И глупость эта еще хорошо выглядит на фоне прочих ходов защиты в процессе.
Если отвлечься от глупости, то все ходы защиты носили характер негативизма — порой даже бешеного отрицания версии обвинения без заявления своей в противовес; часто все сводилось лишь к оскорблению свидетеля. Поразительно, даже гастролирующие на нашем телевидении бандеровцы ведут себя гораздо приличнее, чем защита Савченко. Например, в материалах процесса фигурировало свидетельство о садистических наклонностях Савченко от священника Владимира Марецкого, которое заканчивалось словами: «Ее голос я не забуду до конца дней своих». Защита объявила его попом с автоматом под рясой и лжецом, недостойным говорить о нашей милой Наденьке… Да, защита Савченко считала всех противников бандеровцев преступниками и вообще подозрительными типами; даже погибшие наши журналисты были обвинены в том, что не имели, во-первых, бронежилетов (понятно, сами виноваты в своей смерти), а во-вторых — какой-то загадочной «аккредитации» от правительства Украины на съемки военных действий (в либеральных странах аккредитация требуется только для участия журналистов в работе институтов той или иной власти, например в пресс-конференции президента Путина). И это не единственный пример просто фантастического невежества защиты Савченко, которая не владеет даже самыми примитивными правовыми понятиями. Ей-богу, нужно быть не адвокатом, а душевнобольным, чтобы требовать от суда прекратить уголовное преследование Савченко на том основании, что уже после ареста ее она была заочно избрана в украинский парламент и заочно же направлена от него делегатом в Парламентскую ассамблею Совета Европы. Даже если бы делегат ПАСЕ обладал божественным юридическим иммунитетом, ни единый суд в мире удовлетворить данное ходатайство не смог бы по формальным основаниям, которые прекрасно понятны любому юристу, но не защитникам Савченко. Да, ...Юлия Тимошенко была свято уверена, что после избрания Савченко в украинский парламент предъявлять ей обвинения не сможет даже сам господь Бог, не говоря уж о российском правосудии...
Ей-богу, нужно быть не юристом, а душевнобольным..., чтобы утверждать, что Россия не имеет права судить убийцу своих граждан, если убийство произошло на территории иной страны. Это никоим образом не нарушает принципов юрисдикции, как не нарушает их юрисдикция России над нашими дипломатами, находящимися за границей, и даже над территорией посольств. Только ученому селянину невозможно объяснить, почему территория любого российского посольства формально является территорией России… Вместе с тем герой рубрики «Село и люди» искренне убежден, что юрисдикция США законно должна распространяться на весь мир...
Защита избрала, конечно, проигрышную тактику: при слабой позиции обвинения, подкрепленной только косвенными доказательствами, следовало бы построить свою версию, а не оскорблять свидетелей и тем более убитых журналистов. Нет, было объявлено — все равно засудят, сволочи переодетые, т.е. ответственность с себя была предусмотрительно снята заранее. Вероятно, поэтому действия защиты свелись лишь к эмоциональному отрицанию версии обвинения: проклятая российская власть решила поиздеваться над великой защитницей Украины (немотивированное действие).
Некое подобие версии защита смогла породить только путем фальсификации доказательств, не понимая, вероятно, что данное уголовное преступление касается не только следствия с обвинением, но и защиты (психологически это весьма занятное свойство либералов — обвинять противников в своих преступлениях). Хомячки Ходорковского вывалили в интернет смонтированный ролик задержания Савченко, состоящий из двух сцен — стрельбы по кустам с дороги неких людей и плененной уже Савченко, находящейся в лесополосе в окружении ополченцев. Не нужно быть астрономом, чтобы по первой сцене определить время происходящего — часов десять утра (уже очень яркий свет, а тени еще длинные), но вторая-то сцена с первой не связана никак, а определить по ней время происходящего уже невозможно… Идея фальсификатора заключалась, конечно, в том, что Савченко была задержана, как якобы свидетельствуют видеоматериалы, заметно раньше того времени, когда были убиты журналисты. Нет, это фальсификация, о чем защита была извещена обвинением: видеозапись имеет признаки монтажа, какового извещения хватило бы для профессионалов, но защитники Савченко просто с бандеровским селянским остервенением отстаивали эту фальсификацию в суде, приложив к своей лжи даже экспертное заключение какой-то ученой астрономши, потерявшейся в тентуре. Не изменилось их мнение даже после показаний Егора Русского — автора коротких роликов, секунд по пятнадцать, два из которых и были использованы для монтажа помянутой записи якобы задержания Савченко.
Еще глупее выглядели уверения защиты в том, что соединения мобильных телефонов Савченко свидетельствуют о том, что во время убийства журналистов она уже находилась в плену, т.е. под стражей, но почему-то беспрепятственно болтала по мобильному телефону с главарем батальона «Айдар» Мельничуком, с сестрой…
Как это ни поразительно, глупо выглядело даже отрицание защитой незаконного пересечения Савченко российской границы. Да, можно бы было поверить в то, что Савченко передали нашим правоохранительным органам луганские ополченцы, если бы не странное по такому раскладу поведение наших правоохранительных органов, в т.ч. сотрудников ФСБ. Дело в том, что после пересечения границы Савченко не была даже задержана в законном порядке, не говоря уж об аресте: она была поселена в гостиницу «Евро» в Воронеже и проживала в ней около недели, не имея «процессуального статуса», как это называется на прокурорской фене (ее не допрашивали даже как свидетеля в рамках того или иного уголовного дела). Ну, если бы ее передали нашим правоохранительным органам по подозрению в совершении убийства, то на каких даже не законных, а логичных основаниях ее могли бы поселить в гостиницу как свободного человека, а не арестовать сразу? И зачем нужно было заставлять ее писать заявление в воронежское УФМС для оказания «возможной помощи»? Черт побери, в гостиницу-то ее поселили именно с тем расчетом, что она сама заплатит за свое проживание…
Поскольку защита не объяснила, что именно воспрепятствовало коварным правоохранителям России предъявить Савченко обвинение сразу, без поселения ее в гостиницу и без глупого с «процессуальной» точки зрения заявления в ФМС, то приходится признать, что на деле все случилось именно так, как утверждало обвинение: Савченко незаконно пересекла российскую границу и поначалу рассматривалась нашими правоохранительными органами только как беженка, которая почему-то нарушила порядок пересечения государственной границы.
Поразительно, адвокаты Савченко — М.З. Фейгин, Н.С. Полозов и И.С. Новиков — осуществляли защиту столь глупо и топорно, что волей-неволей приходит мысль об их ангажированности, если говорить мягко. Понятно, конечно, что люди они недалекие, не способные, наверно, даже писать без грамматических ошибок («подчерковедение», как написал кто-то из них в «Твиттере»), но крамольная мысль все-таки не уходит в свете политики их работодателя, польского фонда «Открытый диалог» с закрытыми источниками финансирования. Дело в том, что вполне определенные политические силы в Польше просто жизнь кладут на то, чтобы разрушить отношения России и Украины и затем прибрать к рукам украинские территории (желательно до Днепра), воспрепятствовать чему способна только Россия. Дело же Савченко прекрасно вписывается в польскую политику: чем больший срок получит Савченко, тем хуже будут отношения России и бандеровского правительства Украины, что на руку польским националистам, мечтающим о «Великой Польше» — до Днепра как минимум, причем никаким украинцам места там не предусмотрено.
С точки зрения хомячка Ходорковского, адвокаты Савченко действовали наилучшим образом — создавали массу информационного шума, были смелы и отважны даже перед самыми коварными «наймитами Путина» в судебном заседании, однако с точки зрения современного уголовного процесса они действовали наихудшим образом для своей подзащитной. Дело в том, что либеральный уголовный процесс не предполагает установления судом т.н. объективной истины по делу, абсолютной: решение судебное рождается в итоге взвешивания судом позиций обвинения и защиты, как на весах, и побеждает не истинная позиция, а выигравшая состязание сторон: «Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав», ст. 15 УПК России.
Увы, суд в данном случае выполняет принципиально те же функции, что и судья на футбольном поле. Как и сказано, суд не является средством установления истины по уголовному делу, а лишь создает для этого условия. Впрочем, слово истина в нашем УПК закономерно отсутствует.
Увы, суд в данном случае выполняет принципиально те же функции, что и судья на футбольном поле. Как и сказано, суд не является средством установления истины по уголовному делу, а лишь создает для этого условия. Впрочем, слово истина в нашем УПК закономерно отсутствует.
Работа адвоката крайне сложна, и успешно вести ее способны очень редкие люди (Фейгин, Полозов и Новиков к ним не относятся), но в деле Савченко у защиты были отличные состязательные позиции в связи со слабостью обвинения — справиться могли бы многие или хотя бы попытаться. Например, ребенок бы догадался попросить обвинение представить суду понятых, которые присутствовали при личном обыске Савченко, а также, разумеется, протокол сего процессуального действия. Если же понятых и протокола не существует в природе по понятным причинам, то как можно было заявлять в доказательствах бинокль, изъятый у Савченко при личном обыске? Если же бинокль исключить из доказательств как недопустимое доказательство, т.е. полученное с нарушением УПК или даже не полученное, а только воображаемое, то версия преднамеренного убийства именно журналистов останется недоказанной… И это не крючкотворство, а современный либеральный процесс. В переводе с крючкотворского на русский получим простую мысль: черт побери, кто же знает верно, какой именно бинокль и исправный ли был у Савченко и что она могла видеть с вышки именно в него?Могла ли она видеть, например, что корректирует огонь именно по мирным жителям? Если же это не доказано, то здесь рисуется, извините, совсем уже иная статья и совсем иной срок… Ну, а если защита признала бинокль допустимым доказательством, то кто же виноват в том, что суд учел это доказательство при вынесении приговора? Опять Путин?
Какие же доказательства не признавала защита Савченко? Она ходатайствовала о признании недопустимыми вовсе не доказательств, полученных с нарушением УПК, а доказательств, которые ей не нравились, например — психиатрической экспертизы Савченко, в которой, как утверждала защита, были использованы помянутые выше показания протоиерея Владимира Марецкого. Увы, это абсурд полный. Если защите не нравятся показания Марецкого, отсюда никоим образом не следует, что закон здесь был нарушен, и понять это способен даже ребенок. Увы, Фейгин, Полозов и Новиков не понимают самой основы своей профессии: адвокат защищает не преступника, а закон — исключительно закон; преступников же и, соответственно, преступления защищают только отъявленные негодяи.
В силу самого характера либерального уголовного процесса, если юридическая позиция защиты демонстративно отсутствует или крайне слаба вследствие ее позиции политической, победа обвинения просто гарантирована — иначе в либеральном процессе быть не может. Если адвокаты в уголовном процессе занимают откровенную политическую позицию вместо юридической, то они фактически работают на обвинение — сколько бы ни аплодировали им хомячки Ходорковского, восхищенные их умом и отвагой. Следовательно, адвокаты Савченко вольно или невольно обеспечивали для Савченко обвинительный приговор по статье, предусматривающей особо тяжкое преступление, хотя, например, была законная возможность переквалифицировать обвинение, отмеченная выше. На деле они поддерживали позицию обвинения, а не защищали Савченко. Фактически Савченко была совершенно лишена права на защиту в суде, ибо сама она это право осуществить не в состоянии по своим ...умственным способностям и низкому образовательному уровню. Можно даже утверждать, что в отношении нее было совершено уголовное преступление…
Так зачем же защита Савченко откровенно слила процесс? Это хомячки Ходорковского могут не знать, что глупые фальсификации из интернета, глупые экспертизы и безумные утверждения в судебном заседании не смогут оказать влияния на судью, даже не особенно подготовленного, но неужели адвокаты Савченко искренне не понимают даже этого? Что ж, коли так, то им следует сменить профессию — если не понимают они это искренне, ибо по такому раскладу они совершили на процессе Савченко уголовное преступление, предусмотренное ст. 293 УК России «Халатность». Если же они понимали это и действовали в интересах своих работодателей, к коим Савченко вообще никакого отношения не имеет, то действия их следует квалифицировать как злоупотребление должностными полномочиями, ст. 285 УК России. И доказать то или иное в либеральном суде будет пара пустяков. Доказывать, впрочем, никто не станет, ибо если доказано будет нарушение права на защиту, то придется второй раз судить нашу несчастную..., уже с соблюдением ее человеческих прав, а кто же способен на истинное это зверство? Да и можно ли второй раз подвергнуть злобной истерике Украину с Европой?
Не нарушатся ли здесь принципы гуманизма, лежащие в основе всякого правосудия?
Не нарушатся ли здесь принципы гуманизма, лежащие в основе всякого правосудия?