З
ахар Прилепин в эти дни стал одни из ярких российских ньюсмейкеров. Внезапное вступление бывшего оппозиционера в штаб прокремлёвского Общероссийского народного фронта, не менее неожиданный приход в Московский художественный академический театр в качестве заместителя художественного руководителя по литературной части, «прощание» с Донбассом, которому он посвятил последние несколько лет своей жизни, и создал там батальон, активно обсуждается публикой.– Вы приезжали в Санкт-Петербург 6 декабря – выступать по приглашению воссозданного Главного военно-политического управления ВС РФ. Прилепина включили в программу подготовки «замполитов»? Означает ли это, что теперь вас можно называть официально «соловьем Генштаба» вслед за Александром Прохановым?
Одно из своих первых интервью Захар Прилепин дал в начале нулевых корреспонденту газеты «Версия в Питере», которую издавал ИД «Оперативное прикрытие». Совсем рядом была чеченская война, с неё наш собеседник вернулся в мирную жизнь, и в то же время остался там – со своими товарищами, перешедшими в герои его книг. И мы решили поинтересоваться подробностями дней сегодняшних у него – героя нашего времени.
– В программу не включили. Но, да, попросили поделиться опытом – и я с удовольствием откликнулся на это предложение. Всё-таки это мне понятная и даже родная среда.
К слову, при всей моей огромной любви к Александру Андреевичу – скажем так, я в данном случае внутри ситуации. И в известной мере – свой среди своих.
– Захар Прилепин регулярно критикует существующую российскую систему, но вступил в возглавляемый Владимиром Путиным ОНФ. Это по принципу «царь хороший – бояре и олигархи плохие»?
– Я отлично отдаю себе отчёт, что самых лихих бояр назначает тоже царь, и об их проделках вполне осведомлён.
Ситуация куда более простая. Я подустал от определённого бесправия и невозможности разрешить хоть какую-то проблему.
Предложение войти в штаб ОНФ совпало, с одной стороны, с задержанием моего товарища – рэпера Хаски, и с чередой запретов его концертов, а с другой, с очередной попыткой выслать их России одного из ополченцев – на территорию Украины. Пытаясь повлиять на обе ситуации, я осознал, что, по сути, имея имя, не имею ни малейших полномочий, чтоб хоть как-то сдвинуть эти дела.
Наконец, Народный фронт – не партийная организация, и там никто не против моего членства в «Другой России». Так что, я не вижу тут особых проблем.
– В последние годы вы реализуете множество проектов – военных, политических, журналистских и культурных – сразу. Теперь вот у вас ещё и театр МХАТ. Как всё это совмещается в одной голове?
– Представления не имею, как-то совмещается.
По сути, это получается помимо моей воли. И войти в штаб ОНФ, и стать одним из управленцев МХАТа мне предложили – я подумал, и согласился: демобилизовавшись с Донбасса ещё в июле, смотрю на российские события и... не очень доволен происходящем. Нет никакого патриотического реванша. Нет никакого милитаристского угара. Зато есть чёткое ощущение, что Перестройка-2 более чем возможна. Приходиться готовить какие-то редуты, чтоб это время не застало меня и моих товарищей врасплох.
А так – я бы с удовольствием жил у себя в деревне и писал книги. Но на это меньше всего времени остаётся, увы.
– Публицист Александр Невзоров так отозвался о вашем приходе во МХАТ на «Эхе Москвы»: «Я думаю, что он перенесет свой опыт (донбасский) туда, во МХАТ и каким-либо образом его театрализует. Потому что вся эта роль Прилепина - это, понятное дело, что театральщина и постановка». Как ответите?
– Что тут отвечать… Мёртвый человек сохранил удивительное умение разговаривать, и пользуется им. Понятно, что мир живых ему кажется неприятным, и он, почти автоматически, клацает челюстями.
Помните, в школах стояли за стеклом человеческие скелеты? Вот один сбежал и ходит на радио.
– Под личным участием в войне в Донбассе вы подвели черту словами «не хочу воевать за капитализм», как в российских регионах. Но разве и при Александре Захарченко, года с 2015-го не было таких тенденций? Что-то изменилось по существу с приходом Дениса Пушилина?
– Дело не в Пушилине. Захарченко последовательно левел. Там были национализированы все основные предприятия и строилась вполне себе левая экономика. Даже идеология ДНР – и та определялась аббревиатурой СССР: свобода, совесть, семья, равенство.
Теперь в ДНР зашли российские и даже украинские дельцы, которых Захарченко четыре года подряд не пускал на порог. Национализированные предприятия возвращаются в частные руки. Малоприятно за всем этим смотреть.
– Какова судьба батальона ЗП? Будет ли он существовать в качестве самостоятельной боевой единицы?
– Батальон, пока в усечённом составе, вошёл в армейский корпус, стоит на одном из самых сложнейших направлений линии соприкосновения. Он существует и работает.
– Вы недавно отметили, что у нас среди патриотов есть немало «законников», которые готовы оправдать, к примеру, выдачу на Украину ополченцев Донбасса тем, что «нельзя нарушать законы РФ». Чем объяснить такую кровожадность, причём к своим?
– Думаю, в стране огромное количество вменяемых патриотов, но слышим мы самых крикливых.
К тому же, есть сила дурацкой инерции: грубо говоря, за правозащиту, культуры, экологию у нас отвечают либералы, а патриоты за войну и репрессии. Сейчас одна из важнейших задач: собрать гражданское общество, создать гражданские структуры на патриотических основах, деприватизировать захваченное либералами.
Вон как быстро они собрались в случае с рэпером Хаски: пока сетевые идиоты орали «А пусть посидит!» – структуры Ходорковского наняли ему адвокатов, а Баста, Оксимирон и Нойз – ребята, скорей, либерального толка (хотя в каждом случае есть свои «но») – устроили совместный концерт.
А где в это время патриоты были? Они вполне могли сделать то же самое или соразмерное.
И всё у нас так.
– Вы пишете для ЖЗЛ биографию Сергея Есенина. Разве мало их выходило? Была книжка Куняевых в той ЖЗЛ. Чем ваша будет отличаться?
– У меня свой взгляд на все ключевые вопросы есенинской биографии: Есенин и крестьянство, Есенин и имажинизм, Есенин и еврейский вопрос, Есенин и монархия, Есенин и советская власть, Есенин и его женщины, Есенин и его убийство/cамоубийство.
Ну и по поводу его творчества мне, само собой, есть что сказать.
– В литературе времен становления советской власти ходила байка, что Есенин как-то беседовал и даже выпивал с самим наркомвоенмором Львом Троцким. Правда ли это или выдумка? С кем из руководства партии Есенин общался?
– Думаю, Есенин не пил с Троцким, но он встречался с ним. И там вообще интересная история их взаимоотношений, я тоже о ней буду писать. Он однажды наблюдал Ленина – попросил провести его на совещание. Был совершенно покорён. Выступал на одном митинге с Зиновьевым. Был немного знаком с Бухариным. Часто общался, но только по деловым вопросам, с Каменевым. Тёплые, хоть и короткие отношения сложились с Кировым и Фрунзе.
Вообще он искал внимания власти и нуждался в нём, особенно после зарубежной поездки. Если бы Есенину в правильной форме предложили стать «главным государственным поэтом», он бы безусловно согласился.
Не потому что он хотел преференций и близости к власти. А потому что в какой-то момент понял: никакого другого выбора у России нет: только эти ребята, только большевики. Но им было не до Есенина.